Отряд Асано - Страница 59

Отряд на разъезде Лагу принял решение двигаться в сторону Ханьдахэцзы. Больные были отправлены на станцию на машине, остальные бойцы (около 20 русских и 45 японцев) выдвинулись в том же направлении в пешем порядке. По пути следования предполагалось подорвать деревянный мост между станциями Хайлин и Ханьдаохэцзы. Но, сбившись с маршрута, отряд прошел значительно севернее моста. Возвращаться было опасно, поэтому двинулись дальше. Капитан Камимура отстал от отряда вблизи Хайлина.

Вечером 19 августа, перевалив хребет Старый Барабан, отряд вышел на 10 километре железнодорожной ветки японской лесной концессии Кондо, где бойцы узнали, что советские войска заняли станцию Ханьдаохэцзы. Для выяснения обстановки вперед выслали двух русских разведчиков, которые так и не вернулись к отряду. 20 августа корнет Богатырь и оставшийся за старшего японский поручик Сикаи Ёситэру обсудили сложившуюся ситуацию и решили действовать каждый самостоятельно. Японцы были рады избавиться от русских, на надежность которых полагаться не приходилось. Богатырь предложил своим людям самим решать свою дальнейшую судьбу, заявив, что собирается пробираться в Харбин. После этого с корнетом остались шесть человек, с которыми он и явился в советскую комендатуру на станции Ханьдаохэцзы 23 августа.

Другие русские отряды, оперировавшие на восточной линии СМЖД, также не приняли участия в боевых действиях, сдавшись при первой возможности в плен советским частям. Бойцы капитана Трофимова, чей отряд находился в Хайлинской пади, заявили командиру о желании уйти в сопки и переждать боевые действия в этом районе. 15 августа трофимовцы натолкнулись на японскую часть. И в то время, пока командир с одним из бойцов, знавших японский язык, направился на переговоры, отряд бросился в сопки. Возникла небольшая перестрелка, но русские скрылись. Трофимов с единственным оставшимся с ним бойцом последовали с японским отрядом и 18 августа сдались советским частям на станции Ханьдаохэцзы. Остатки отряда Трофимова частично сдались, частично разошлись по домам.

Отряд поручика Ильинского также не имел никакого желания взрывать советские танки, как ему было приказано японским командованием. Единственным препятствием для русских являлся сотрудник Ханьдаохэцзийской ЯВМ инспектор Эндо, с 10 августа находившийся при отряде. Эндо при выступлении отряда объявил бойцам, что наступил самый решающий момент борьбы и любое неповиновение будет жестоко караться. 15 августа подразделение Ильинского прибыло к разъезду Лагу. Эндо, о чем-то переговорив с чинами находившегося здесь армейского штаба, приказал отрядникам встроиться в колонну отступавших японских войск и двигаться в направлении конезавода. Ильинский, понимая, что дальше оставаться с японцами опасно, приказал убить Эндо по прибытию на конезавод, а затем оторваться от японцев. Поздним вечером того же дня, добравшись до здания конторы конезавода, двое русских полицейских захватили Эндо врасплох. Японец был оглушен ударом ствола автомата и заколот штыком. После убийства Эндо отряд в полной темноте устремился в сопки. В течение последующих суток шли практически без остановок по направлению к месту своей старой дислокации, 22-й версте. Тайга кишела группами японских военных и гражданских беженцев.

Уже находясь на 22-й версте, где полицейских ждали их семьи, Ильинский получил записку от капитана Трофимова, который сообщал, что после его сдачи в советскую комендатуру на станции Ханьдаохэцзы ему было предложено найти свой отряд и прибыть вместе с ним. Трофимов предлагал Ильинскому поступить точно так же. В начале 20-х чисел отряд Ильинского, простившись с семьями (никто не мог предполагать, что будет дальше), выступил на Кондовку (7-я верста). Здесь уже находился небольшой советский отряд под руководством старшего лейтенанта. Их задачей являлся прием выходивших из тайги японцев. Поскольку японцев оказалось больше тысячи, а нападения разрозненных групп японских военных на русских не были редкостью, старший лейтенант предложил Ильинскому с его людьми помочь отконвоировать пленных на станцию Ханьдаохэцзы. Ильинский согласился, его людям возвратили оружие, и таким образом они 24 августа прибыли на станцию, где были арестованы советской комендатурой.

Часть бывших русских отрядников и полицейских, находившихся в предназначенных для борьбы с частями Красной армии на восточной линии СМЖД подразделениях, приняли участие в отрядах самообороны. Эти отряды в русских поселках создавались повсеместно, и на восточной, и на западной линиях железной дороги. Отряды защищали местное население от нападений остатков еще не сдавшихся японских воинских частей и китайских мародеров. Один из таких отрядов был создан в поселке Романовка, куда вошли остатки подразделения подпоручика Яшкова во главе с ним самим.

Обстановка в окрестностях Романовки была очень серьезной. В конце августа здесь в засаду попал крупный отряд советских солдат, потеряв в бою с японскими «смертниками» более 50 человек. Японцы нападали и на поселения русских эмигрантов, считая их предателями. Самоохрана Романовки участвовала в разоружении мелких японских групп, большую роль здесь играло отличное знание Яшковым японского языка. Сколько раз в ходе переговоров вместо кровопролитного столкновения японцы складывали оружие.

По предложению советского командования Яшков дал согласие работать в качестве переводчика в одной из воинских групп, занимавшихся разоружением остатков японских частей, и даже был включен в список представленных к награждению орденами и медалями. Но вместо награды подпоручик был арестован смершевцами в начале сентября 1945 года.